Эта тема уже поднималась недавно. Девушка писала про тактильный голод. Некого обнять, не с кем уснуть, не к кому прижаться, некого погладить.
По-моему, я уже офигела немножко.
С молодым человеком я рассталась чуть больше месяца назад. Нельзя сказать, что этот разрыв произвел большое впечатление. В прошлые разы было явно хуже. В прошлые разы я не ела, не пила, теряла ориентацию в пространстве, падала в обмороки. Ну просто красавица, одним словом. На этот раз все не так. Было страшно плохо первые два дня. Сильно плохо еще три дня. Плохо еще пару дней. А потом стало нормально. А потом я пошла на свидание. А сейчас все почти отсохло и отвалилось (ключевое слово почти). Хотя чувачок пишет. Правда, не мне, а моей подруге. Типа: «Как мне вернуть Алесю??? Расскажи!!!» Рассказывает всем, как ему страшно плохо без меня и все мне об этом исправно сообщают. В общем, чувак жжот.
Каждый раз, когда я расставалась с очередным муделем (а они все были муделями, у меня талант их выбирать), я рыдала страшно. А вот теперь ко мне пришло понимание, что я рыдала не по ним. А по себе. Говорят, что когда человек умирает, то мы плачем не по нему, а по себе. Часто можно услышать: «Как же я буду жить без тебя?» Ключевое слово здесь, как правило, Я. Как Я буду, на кого ты МЕНЯ оставил и все такое. Ты умер, ушел, тебе все равно. А я осталась здесь со своими чувствами, Я буду скучать по тебе, МНЕ будет не хватать тебя.
Только один раз в жизни я плакала не себе. Мой бывший муж раздавил котенка ногой. Котенка звали Батон. Он был из моей мечты. Делал то, о чем я мечтала (приходил, громко урчал, когтил подушки, драл только когтечку, играл, встречал) и не делал того, чего я не хотела (не ссал по углам). Это был мой кот. Мы друг друга понимали. Муж шел из кухни в комнату, был выключен свет, он наступил на него. Батон умер у меня на руках, из пасти текла кровь. Я орала неделю. Потому что это был мой кот.
Так вот. Только тогда я рыдала не по себе. А по коту. Которого взяла в дом, за которого отвечала, он зависел от меня. И вот так получилось, что рядом со мной он умер. Бывший муж не виноват, я знаю.
А что касается всех бывших, то я рыдала по себе. Дело в том, что у меня не было никогда мимолетных связей. Вроде секса на один раз. У меня всегда вырастали отношения. Каждый раз после расставания я думала, что так, как было с ним, больше не будет ни с кем. Никто больше не будет делать ТАК, никогда больше не повторится вот ТАК, никто больше не назовет меня ЭТИМ словом, никогда больше я не буду испытывать ЭТО. К слову сказать, я была совершенно права. ТАК больше не было. Было иначе. А именно намного лучше. Каждый новый мудель был лучше прежнего. После каждого я извлекала уроки, после каждого добавляла к своему списку требований новое. А еще нужно, чтобы никогда не предавал. А еще нужно, чтобы умел зарабатывать. А еще нужно, чтобы…
Вот какую дурацкую штуку я поняла о себе недавно. Я не умею быть одна. Вообще не умею. То сеть совсем. Сейчас я одна. И это очень тяжелое время.
Мне нельзя советовать уйти с головой в работу. Потому что несмотря ни на какого муделя, я всегда работаю, как подорванная. Есть молодой человек, нет его – это никогда не влияло на качество работы. Я всегда получала много денег. Никогда ни от кого не зависела. Нет, мне нельзя советовать много работать. Больше не бывает.
Мне нельзя советовать поехать отдыхать. Я так уже делала после расставаний. Не помогает. Это искусственное убегание от проблемы. Делаешь кружок, возвращаешься на исходные. А там все то же самое.
Мне нельзя советовать встречаться с друзьями. Так получилось, что мои две верные подруги смылись в неизвестном направлении. Это долгая история, которую я до сих пор переживаю. Есть много знакомых, но у знакомых свои семьи и дела.
Мне нельзя советовать баловать себя чем-то, ходить по магазинам. Потому что я всегда балую себя и хожу по магазинам. Я всегда хорошо выгляжу.
Я пишу это не для того, чтобы меня пожалели или дали совет. Я пишу, потому что я охренела. Понимаете, я больше не могу. Вообще. Я больше не могу испытывать вот это чувство, когда тебе не звонят. Я больше не могут ненавидеть телефон за то, что звонят не те. Я больше не могу жрать себя этой бесконечной тоской.
Один раз я пришла домой. Ну как пришла. Приползла в два часа ночи. Был тяжелый проект, спала по часу в неделю. И вот наконец-то вползаю домой. Дома не уюта, не приюта. А на следующий день командировка в Питер. Съемки. Надо отправить еще пару писем по работе, надо собрать вещи, надо успеть поспать, потому что время два часа, а вставать мне в пять.
А я не могу. Ни письма писать, ни собираться. Была бы мама рядом, ну хоть кто-нибудь был бы рядом, я бы попросила закинуть накануне вещи, в которых работаю на съемках, в стиральную машинку. А так некого просить. Давай сама. Разделалась с работой, закинула вещи в машинку, думаю, постираются за час, за час высохнут в сушке, встану и одену теплое, сухое. Это важно. Потому что мне три дня снимать в Питере на холоде, надо одеть теплое и удобное. Закинула свою киносъемочную одежду и пошла к кровати. А у меня еще телефон разрядился. Палочка одна осталась. Ставлю телефон на зарядку, выставляю время будильника – все, спать. Теперь спать. И вот когда я начала не просто засыпать, а терять сознание, вдруг слышу – бац! Стиральная машинка замолчала. И как-то странно замолчала. И телефон пиликнул.
В общем, в доме выключился свет. Ура. Это значит, что мои вещи не постираются и мне в чем идти на съемку. Нет, мне есть в чем, но я в этом другом замерзну и буду психовать. И еще это значит, что у меня нет теперь будильника. Я могу, конечно, позвонить и попросить меня разбудить, но мне не позвонят, т.к. телефон через полчаса сядет. То есть мне нельзя спать. А спать я не просто хочу. Я умираю.
И вот я лежу и понимаю, что был бы сейчас ОН рядом, то встал бы и пошел разбираться с электричеством. Он бы что-нибудь придумал. Он бы просто хотя бы рядом был – больше ничего не требуются. А так давай сама. Хочешь спать, не хочешь, хочешь ты удавиться – никого не волнует. Ну-ка пошла, детка. Выхожу на лестничную площадку и понимаю, что в подъезде свет горит. Значит, что-то перегорело у меня. А что? Откуда я знаю. Я этот щиток электрический обхожу за километр. Дико боюсь на что-то там нажимать, потому что полностью уверена, что шандрахнет. Но в тот момент было даже не страшно, нет. Я просто брезговала тем, что мне приходится делать это самой. Я не должна это делать, понимаете? Я не должна копаться в щитке в три часа ночи. Потому что я не умею и это не безопасно для всех жителей лестничной клетки. Потому что я девочка, наверное, поэтому не должна. Потому что я устала – и поэтому тоже не должна. Потому что я все делаю сама, а мне попадаются какие-то мудели, которые не могут ничего. Потому что когда их гонишь, то они скулят, а потом заходят на мои странички в интернете и подсматривают, как я живу. Они все трусы.
И самое противное, что их выбираю я. Ну как выбираю… Я на них согласна. Это какой-то особый дар вступать отношения с муделями?
Стою перед щитком, дергаю переключатели. Электричество появляется. Во всей квартире. Ура! Но только не в той розетке, откуда питается стиральная машинка. Везде есть, а в той розетке нет. И вот этот момент я запомнила почему-то особенно. Половина четвертого ночи, просыпаться через полтора часа, чтобы трое суток работать без перерыва на поесть. Стою и вижу, что в машинке в пене и воде лежит одежда, которую я должна одеть через час. Но я ее явно не одену. И явно буду мерзнуть на съемках три дня. И явно ничего не успею купить, потому что времени не будет. И явно простыну. И явно эта одежда пролежит в воде три дня. Даже четыре, прежде чем успею вернуться. А когда приеду, то она прокиснет и протянет ко мне руки: «Здравствуй, мама».
Я смотрю на это и понимаю, что больше не могу. Я больше не могу. У меня нет сил ни на что. Ни расстраиваться из-за мальчика, ни из-за света, ни из-за чего. Я – всё.
И я пошла спать.
В Питер съездила нормально, не простыла, но мерзла дико. Обошлось все.
Я вообще, мягко говоря, странная. На работе выкладываюсь по полной, а что касается быта, то не приспособленная. То есть я умею вкусно готовить, у меня всегда чисто, не неряха. Но вот например начались месячные. А анальгин закончился. Еду домой и понимаю, что лучше умру, чем зайду в аптеку за таблетками. Нет сил никуда сворачивать, дойти бы до кровати. Тампоны есть – и то хорошо.
Я могу работать сутками, могу пройти пешком от Волгоградского проспекта до Речного вокзала, могу прыгать через огненное кольцо, но вот чего я точно не могу – так это жить в одиночестве. Я хренею от этого. Недавно начала перебирать, кого бы попросить со мной уснуть. Нет, не заняться сексом, а просто уснуть вместе со мной. Кандидатов не нашлось. Или женатый, или не поймет просьбы, или будет приставать или растреплет всем.
У меня ноутбук. У каждого ноутбука есть вот этот провод, который подсоединяется к розетке, а на этом проводе такое устройство, которое не знаю для чего. Ну такая коробка, которая делит провод на две части. Стабилизатор какой-то, что ли. Так вот, когда ноут долго включен, то она нагревается. И я могу уснуть только если держу эту коробку. Потому что она теплая. И мне кажется, что я держусь за кого-то. Вроде как за руку человека. Я сошла с ума.
Когда-нибудь это кончится? Ну когда-нибудь настанет такое время, когда не будут предавать? Когда не будут обижать? Когда можно будет просто верить человеку? Когда не надо будет оглядываться, бояться.
Я не карьеристка ни разу. Просто так в жизни получалось, что единственное, что никогда не подводило – это работа. Все остальное приходило и уходило.
Вот считается, что есть бабы с яйцами. Я встречала таких, которые не просто бабы с яйцами, а сами яйца. А я баба, которая себе эти яйца примеряет. То по месту приставит, то к ушам приложит.
Больше не могу.
Скажите, что это пройдет. И скоро (только скажите, что скоро), я его встречу.