Запретила своему сыну общаться с соседским мальчишкой-сиротой после того, как он затащил моего отпрыска в свою компанию, где оба напились до невменяемости. История о том, как мальчик из хорошей семьи связался с нехорошей компанией, мигом перестала быть банальной, как только случилась с моим собственным сыном. Итак, сын-подросток (13 лет) пришел домой пьяным в зюзю. Конечно, я знала, что этот день рано или поздно наступит, но оказалась морально не готова. Надеялась, что это произойдет на пару-тройку лет позже. Ну и оптимальным вариантом была бы, например, какая-нибудь свадьба-вечеринка, где он напьется под нашим родительским присмотром и с нашего на то соизволения.
Сын ушел гулять с соседским парнем, которому уже 15, он старше моего отпрыска на 2 года. Обещали вернуться к 9 вечера. В 10 я начала названивать, мобильники у обоих отключены. В 11 заявила в милицию. Заявление взяли сразу, без всяких там «нагуляется–придет», ориентировки тут же передали патрульным машинам. Наверное, из-за того, что недавно убили девочку-первоклассницу, потом нашли тела еще двух детей, брата с сестрой, которые долго числились пропавшими.
В первом часу ночи мальчишки вернулись, оба невменяемые, еле на ногах стоят. Пили, по их словам, пиво и коктейли. Вены проверила на всякий случай.
Что меня добило в этой истории – так это то, что патрульный экипаж их все-таки задерживал – и отпустил. Не знаю, ДПС или ППС, или какие там еще службы бывают. Менты спросили, сколько при себе денег. Пацаны пошарили по карманам, в общей сложности наскребли 1 400 рублей. Им велели бросить купюры на заднем сиденье и валить быстро из машины домой. «Мы вас не видели, а вас уже ищут».
До утра сын блевал. В школу, конечно, не пошел. Как очухался, поговорили. Разумеется, его развели на раз, типичное подростковое из серии «ты чё, не крутой, слабо?» и т.д. Причем я же предупреждала, что такие ситуации будут, чтоб не покупался. Да где там.
В эту компанию сына затащил соседский мальчишка, Артем. О нем – отдельная история. Артем – сирота, его мать в приступе белой горячки выбросилась из окна где-то за год до того, как мы переехали в этот дом. Папаша тоже жутко бухал и периодически мучился суицидом. Однажды тоже сиганул из окна, переломал себе кости, однако выжил. Остался инвалидом, передвигался кое-как на костылях, но продолжал пить и буянить. После очередной его угрозы включить газ и взорвать весь подъезд я уже подумывала о переезде. Но тут он повесился. Опекуном Артема стала престарелая бабушка, ну а мы всем подъездом жалели мальчишку. У кого загородные дома – брали его с собой на выходные, ну или там боулинги-аттракционы, когда своих детей везли, то и Артема за компанию. Потом сосед, бывший военный, устроил Тёму (как мы его зовем) в суворовское училище. На гособеспечение, как сироту. Вроде как и пацан при деле и под присмотром, и бабушке материально полегче.
Надо заметить, что Тёма мне никогда не нравился. Неприятный очень. И я корю себя за то, что из ложного чувства сострадания привечала его у себя дома, хотя материнское сердце говорило: «огради своего сына от общения с ним». Знала ведь, еще как знала, что ничего хорошего из этой «дружбы» не выйдет.
Сейчас Артем – персона нон-грата, я даже рада, что нашелся удобный случай прекратить любое общение с ним. Его бабушка жалуется, что нет на старости лет никакого покоя, Артем связался с компанией каких-то отморозков, приходит пьяный, в училище тоже проблемы, грозят исключить. Недавно замахнулся на старушку ножом, когда она его с этим самым ножом на улицу не выпускала. Подслушала телефонный разговор, что внук собирается на разборки, отомстить какому-то парню за то, что он встречается с девушкой, которая нравится Артему. Нормально, да? Решать 15-летнему парню проблемы с помощью ножа. А то, что он плохо кончит, я не сомневаюсь. На него только посмотришь – сразу теория Ломброзо вспоминается, так и хочется сказать «по таким тюрьма плачет». А раз уже сейчас пить регулярно начал, это только приблизит уголовный финал. Тут и наследственность, и психика с детских лет в клочья. Но я больше не буду изображать из себя мать Терезу и пытаться помогать чужим людям, мысленно восклицая «ах, бедный мальчик, сколько же ему пришлось пережить, какие жуткие душевные травмы, ему не хватает семейного тепла (маминой заботы, отцовской руки и т.п.), ну и что, что он мне категорически не нравится, он же сирота, о нем заботиться некому».
Увольте. Надо думать о собственном сыне.
О том, что произошло, рассказала соседям, чьи сыновья раньше общались с этим Артемом (все мальчишки, как и мой, тоже младше). Результат: Артем стал изгоем во всем подъезде. С одной стороны, я думаю, что поступила правильно, действуя в интересах собственного ребенка. И соседей должна была предупредить, а это уже их решение, что они последовали моему примеру. С другой стороны, гложет чувство вины. Вижу этого Артема каждый день, сейчас каникулы, а он опять шатается по двору неприкаянный. А раньше в любую квартиру мог зайти. Какое-то мерзкое чувство, будто я сделала что-то очень плохое. Не знаю, как от этих негативных ощущений избавиться. Может, как-то иначе надо было действовать?