Если бы я придумывала себя заново, я бы придумала себя блондинкой. Блондинкам хорошо — им можно ноги брить раз в неделю. Еще их мужики любят. Все знаменитые секс-символы были светлоголовыми: хоть Гарбо, хоть Монро, хоть графиня де Монсоро.

Еще хочу выступать на публике. Я поняла это еще в детстве, во время отдыха в крымском санатории для профсоюзных работников. У нас был концерт самодеятельности и я записалась читать стихи Есенина.
Зал был битком набит: к нам сбежались не только местные отдыхающие, но и обслуживающий персонал, и «дикари» из соседнего палаточного городка.
Конферансье вывел меня на ярко освещенную сцену.
— А сейчас эта милая девочка прочитает нам стишок.
Я испуганно моргала, глядя на выжидающие лица публики.
— Я... Я начало забыла...
— Ну, давай — откуда помнишь.
Сделав над собой усилие, я простерла руку к зрителям:
— Шум и гам в этом логове жутком
И всю ночь напролет до зари
Я читаю стихи проституткам...
Да-да, граждане, это был успех! И с тех пор в моем сердце подспудно тлеет страсть к эстраде.
Еще было бы здорово, если бы в моей жизни присутствовал разврат. Причем на постоянной основе. Вот давеча попалась мне под руку одна книжица — я аж обзавидовалась главной героине: «Лиза и ахнуть не успела, как ощутила себя пронзенной чуть ли не насквозь. Граф крепко держал ее за бедра, направляя и в то же время не позволяя “сорваться с крючка”.» И так на протяжении всего романа. Куда Лиза ни придет — везде за какой-нибудь «крючок» зацепится. Тоже так хочу.
А еще хочу сесть на здоровую диету: чтоб никаких пирожных, никаких стейков. Салат, капустка, яблочко — это все, что мне нужно для полного счастья.
Сегодня поделилась с подругой Мелиссой своими мечтами: блондинистость, сцена, секс, вегетарианское меню...
— Знаешь, — задумчиво сказала она, — кажется, в прошлой жизни ты была белым кроликом, который жил в шляпе у фокусника.