Вчера за мелким одолжением звонила шапошная питерская знакомая.
В конце разговора, хрюкая и давясь от смеха, рассказала, что в реалити шоу Дом-1, которое для меня что шьямалановский таинственный лес, двадцатишестилетнюю наивную деточку изображала сорокалетняя профессиональная блядь.

Некоторое время назад, я с семейством сидела в очень пафосной и дорогой французской ресторации. Ко второй перемене блюд, за стол напротив мэтр посадил семью , - мужа с женой и мальчика. Мужчина, судя по акценту, явно был англичанин, в возрасте, хорошо за 50, мальчик лет 15 и мама - соотечественники, но вполне сносно говорили на английском-английском. Когда я вгляделась получше в женщину...скорее, это нужно объяснить так.

У меня была однокурсница, ее звали Гуля. Родом из какого-то бандитско-фабричного тюменского поселка , отец не вылезал с зон, мать крутилась из последних сил, чтобы кормить выводок из трех детишек.
Я не буду живописать Гулькино житье-бытье, оно достаточно легко представимо.
Она была полной противоположностью мне, домашней девочке из профессорской семьи, но она была единственной, с кем я дружила из всей группы. Хотя, дружбой это назвать было трудно. Гулька любила затащить меня под лестницу, лихо закурить, сидя на перилах и задрав кривые и рахитичные вследствии тяжелого детства ножки, вывалить мне на голову ворох рассказов про свои похождения. Гулька была маленькой, несчастной, конопатой потаскушкой. Но в ней была искренность, порядочность и она никогда не лицемерила. А еще она была зациклена на том, чтобы уехать за границу - любым способом. Насчет своего происхождения она не питала особых иллюзий, денег у них не было совсем, училась она через раз, поэтому единственным доступным ей средством было замужество. Все студенты-иностранцы в нашем ВУЗе были пронумерованы и занесены в учетную тетрадку, все перспективные преподаватели-евреи, буде такие еще оставались, были прощупаны и проверены...К четвертому курсу Гульку лихорадило, на занятиях мне ее приходилось закрывать собственной задницей, как старосте и комсоргу группы. Последней Гулькиной историей было то, что ее увезли с перитонитом в больницу и она на третий после операции день, узнав, что ее лечащий врач имеет родственников в Австралии и вроде собирается туда уехать, дала ему тут же, в перевязочной, с риском расхождения швов.
Потом она потерялась. Жила она за городом, в бараках, телефон был у матери в магазине, где она работала продавцом. Потом уже в деканате говорили, что Гульку видели с большим пузом, когда она приходила забирать документы.

Так вот, женщина в ресторане была вылитой Гулей. Со скидкой на возраст, конечно, на обстановку. Но ее конопатая физиономия, ноги подворотней и манера смотреть себе под нос - были точно Гулькины.
Весь десерт я ерзала и откровенно на них пялилась. Хотела написать записку, послать официанта, подойти самой.
И не смогла. Мысль, что та пропащая барачная девочка может оказаться в Москве, в таком месте, с приличным мужем, с хорошим английским, не дала мне встать и просто подойти спросить: Гуля , это ты?? Твоя мечта сбылась и ты ешь двузубой вилкой устрицы с виноградом, сидя напротив собственного мужа-иностранца?

Я буду жалеть, что не сделала этого, наверное, всю свою оставшуюся жизнь. Моя коллекция пополнилась.
Неисповедимы пути Господни, да, хотя дама из первой части моего рассказа была там куда более к месту, чем вторая.
А, да, поскольку надо спросить все-таки: вот такие вот дела несделанные...тревожат они вас? они ведь со смыслом бывают, а не просто так, да?